Perfect. Система Безупречных. 2.Perfect. Система Безупречных. 2.
Из Академии Лике вернулся без четверти три и какое-то время лежал на теплом деревянном полу, расчерченный полосами света, прошедшего через жалюзи. В лучах скользили пылинки,а он лениво перебирал в памяти события прошедшего дня. Чихнул, скосил глаза на половицы. Узор досок походил на зубчатую кромку леса, а след от сучка - на солнце, и он потянулся было за планшетом, чтобы зарисовать, но планшет завибрировал в руках будильником: пора было собираться в Школу.
Электричка обогнула горный хребет, Лике вышел на совсем короткой остановке: бетонная платформа, ни касс, ни турникетов. У лестницы вниз маячили двое: один оглянулся, что-то сказал второму, и они на пару замахали парню:
- Безупречный, привет!
- Дора, Кесс, - Лике по привычке, выученной с годами, назвал сначала Жертву пары Безрассудных, после Бойца.
- Сто лет не виделись! - на веснушчатом лице Доры расцвела заразительная улыбка. Кесс тоже заулыбалась, но сдержаннее. - Как лето прошло? Ты совсем в Школе не появлялся.
- Как будто мне ее в учебном году не хватило, - Лике пожал плечами. Безрассудные, в отличии от него, Школу словно вовсе не покидали, здесь осваивали общеобразовательную программу и все свободное время посвящали тренировкам и профильным предметам. Считались перспективной парой... но не больше. - Было бы зачем! - последняя фраза прозвучала резко.
Кесс словно ненароком задержала взгляд на его левом плече, там, где чуть ниже рукава футболки светлые линии складывались в Имя - невидное, если не знать, что оно там. Лике заметил, вспыхнул, ускорил шаг, Дора догнала, оживленно принялась рассказывать о каникулах сама. Кесс против правил молча шла на полшага позади.
Безупречный злился, осознавал злость и глубоко дышал, стараясь за недлинный оставшийся путь успокоиться, чтобы не представать перед Учителем в растрепанных чувствах. Из-за чего - сам не мог сказать, Имя ощущалось щекоткой, мускульным напряжением и существовало в одиночестве, не имело зеркального отражения.
До поры, напомнил он себе. Дора рассмеялась своей же шутке, Лике улыбнулся в ответ, через минуту жертвы уже оживленно разговаривали.
Можно безвылазно сидеть в Школе и быть просто хорошим учеником, но лучшим это стать не поможет. Он лучший, а Боец... найдется конечно, просто нужно подождать.
У ограды школы - старой, помнящей времена, когда паранормов считали колдунами и ведьмами, с выщербленными камнями, обманчиво низкой: попробуй перелезь - силовое поле мягко откинет, сотрет желание приближаться, если ты человек, и обидно обожжет, если паранорм, у глухих ворот, сейчас распахнутых, толпилась малышня и ученики постарше. У кого-то закончилась первая смена, и они тянули время до возвращения домой или в городские школы, кто-то встретился после каникул. Лике поприветствовал сразу хор нестройных голосов, он кивнул в толпу, не приглядываясь особо и не останавливаясь. Дора извинилась и отстала, заметив подругу.
Гравий шелестел под подошвами кроссовок, солнце напекло спину в черной футболке: к вечеру ощутимо потеплело. Лике пинал по дорожке белый камешек, шел не спеша: сегодня предстояли только индивидуальные занятия, а Учителя он заранее предупредил, что не знает, когда освободится после Академии в первый день. Фигуру, стоящую в тени липы, заметил не сразу, только когда ему наперерез шагнул и встал, перегораживая дорогу, юноша, на вид ровесник, беловолосый и светлоглазый. Небольшие округлые белые уши (песец или ласка?) стояли торчком, пушистый хвост с черной кисточкой вилял из стороны в сторону. Собственный пару раз нервно ударил Лике по ноге, он высказался организму за невербальные реакции и вопросительно уставился на незнакомца, не начиная первым разговор.
- Безупречный, - голос у того оказался высоким, с грассированием.
- Это я, - согласился Лике.
- А я Дельвиг, - юноша протянул ладонь для рукопожатия, Лике поднял бровь, сам руки не подал, и Дельвиг убрал свою, не дождавшись любезности. Лике молчал, ожидая, когда он назовет Имя, но тот молчал.
- Приятно было познакомиться, пока, - Лике попытался обогнуть его по дуге, но Дельвиг заступил дорогу.
- Ты же к мастеру Весту? Пойдем вместе, я тоже к нему, - он выглядел дружелюбным, но у Лике уши прижались к голове:
- Проверь лучше свое расписание, - мрачно сказал он. - У Веста индивидуальное занятие. Со мной. Дай пройти.
Собеседник, кажется, хотел что-то возразить, но у него пиликнул телефон, и он на миг отвлекся, чем Лике и воспользовался, быстро ушагав вперед.
- Еще встретимся! - догнал его возглас.
- Надеюсь, нет, - пробурчал Лике себе под нос. Весту что, надоело возиться с ним одним, решил включить в группу? Он внутренне застонал, наладившееся было после аутотренинга настроение снова стремительно улетело вниз. Кто это вообще был? Он знал Лике, и это было неудивительно, но Лике отчего-то не помнил его, ни среди пар, ни среди одиночек. На жертву не походил, а по незаметной глазу, только шестому чувству понятной реакции на интонацию последней фразы скорее можно было заподозрить бойца. У Веста он спрашивать не будет, еще чего, и вообще лучше бы этот Дельвиг что-то в самом деле перепутал.
Сумрачная прохлада легла на плечи сразу, как только солнечный парк сменился на школьный коридор. Из-за спины выбежала ушастая мелочь, ее занесло на повороте, Лике придержал за шиворот, мелочь посмотрела снизу вверх, пробормотала что-то вроде "спасибобольшоеяоченьопаздываю" и ускакала вперед, как Лике утром.
Тяжелая дверь на третьем этаже с латунной ручкой в форме ласточкиного крыла была знакома каждым вытертым пятнышком на лаке и рисунком дерева. Лике поковырял ногтем щербину, которую сам когда-то сделал, раздраженно хлопнув дверью после занятия, и постучался. Вошел, услышав приглашение.
В кабинете учитель был один, стоял спиной к окну с раздернутыми портьерами. Лике не сдержал облегченный вздох - не то чтобы всерьез рассчитывал увидеть группу, но опасался.
Вест повернулся к нему - прямые гладкие каштановые пряди скользнули на лицо, когда он приветливо кивнул Безупречному.
- Здравствуй, Лике, - задержал взгляд на линии бровей, скользнул на макушку и продолжил, глядя почти поверх головы. - Все ли благополучно? Рад видеть тебя. Мне показалось, или ты напрягаешься отчего-то?
Лике мысленно поставил себе двойку за умение скрывать эмоции. Подумал и сменил ее на тройку за плохую память. Забыл за лето, что учитель читает его, как открытую книгу - за столько-то лет успел выучить...
- Учитель, - склонить голову, - я тоже очень рад, что каникулы наконец закончились! - напускным ехидством Вест конечно не обманется, но может отвлечется. - Прошу меня извинить за недостаточно спокойный разум, всего лишь немного отвык от общения с одноклассниками за лето.
А теперь поднять подбородок и посмотреть глаза в глаза мастеру, гадая про себя, получилось ли переключить его внимание с правды на полуправду.
- Присядь.
По интонации было похоже, что речь предстоит долгая, а возражать лучше не пытаться. Сам Вест остался стоять, и это немного напрягало, но выражение лица было дружелюбным и мягким. При этом что-то неуловимо изменилось в его поведении по сравнению с последней встречей. И когда заговорил вновь, его голос постепенно менялся от ровного до взволнованного. Было видно, что то, о чем он говорит, его самого волнует и завораживает как любимая тема, как часть личного пути.
- Ты вырос, но это не значит, что не просыпаешься другим каждое утро. Так же, как и когда, совсем ребенком, стремительно менялся вместе с миром вокруг, ты расширяешь самого себя до границ видимого, проходишь за них, иногда не задумываясь об этом, просто узнавая новое, но этого оказывается достаточно. Это значит, что и все, что окружает тебя, испытывает давление твоей сущности - понимаешь меня? Вы связаны с явью как душа и тело, а еще она у каждого своя. А потом придет время, и у тебя появится пара. И все станет очень сложно, особенно на первых порах. Сейчас ты пришел ко мне, сдерживая чувства - считай, что придержал силу. В бою это недопустимо, но, согласен, сейчас не сражение. Тогда чему ты учишься? Лике, мне не нужны ни твои тайны, ни история жизни - не более того, чем ты сам захочешь . Но мне нужна твоя победа. Всегда, во всем и в каждый момент времени.
Чистота силы, ее звенящая, светлая суть. У тебя есть все, чтобы стать вибрацией собственного имени. Но безупречность лишь отчасти дар. Остальное осознанность и работа. Два этих понятия, которым я могу научить тебя, дать почувствовать. Это медитация - технику я тебе дам, а поиск - твоя задача. Ты слышал о концентрации садху? Сегодня наша первая встреча после каникул, и я считаю, что ты достаточно взрослый для того, чтобы начинать с сильного и важного, а не постепенно и адаптивно. Чего я хочу от тебя? Чтобы ты помедитировал немного, а когда захочется прерваться - еще чуть-чуть. Я буду все время рядом с тобой, но через некоторое время отойду в сторону, и ты побудешь один. Как только понадоблюсь - позови, и я помогу тебе выйти из кольца силы. Потом захочу от тебя рассказов обо всем. Ну что, готов?
На протяжении монолога Учителя Лике сначала было покаянно поник ушами. Придержал силу... поступил не так, как должно. Разочаровывать мастера всегда было неприятно, не оправдывать высоких ожиданий - почти мучительно. Но когда мастер заговорил об имени, он воспрял духом - не все потеряно? Весь подался вперед, слушая внимательно, впитывая каждое слово. Не все понял, но решил, что спросит позже. Медитативные практики были знакомы ему как один из базовых курсов очищения сознания, но учитель имел в виду более высокий уровень.
Безупречный молча кивнул на вопрос и пересел в падмасану прямо посреди кабинета, на паркет. В этих стенах протекали самые нужные для него уроки, самые важные тренировки, не то, что в простых классах. Так и теперь - поймать нужную волну оказалось проще, чем где-либо еще.
Дыхание успокаивалось, Лике сначала сосредоточенно считал каждый вдох и выдох, но вскоре оно выровнялось само, зазвучало шумом прибоя моря, волны, набегающие на берег сознания, стирали мысли - одну за другой. Однако за мгновением ясности в голове звучали голоса, возникали картины, снова и снова, вереницу образов и поток мыслей было сложно остановить. Только не заснуть... хорош он будет, если отключится. Лике выгнал из головы и этот страх и усилием воли поместил всего себя в цвет, выбрав из всех глубокий синий.
Цвет был вокруг него, а он завис в синей бесконечности, сам точка синего цвета. Не вечернее небо, не цветок василька, он не искал образы из яви, только поток светового луча, пронизывающего суть - синий был внутри него, синий звучал низкой вибрирующей нотой, синий занял сознание, и в нем не осталось ничего кроме.
Но зачесался хвост. Захотелось подергать им, Лике сдержался, но теперь мускульное напряжение мешало медитации. Сколько он сидит так? Уже долго? Еще немного, сказал он себе. И еще столько же. Это важно сейчас, а точнее неважно ничего, кроме синего, пронизывающего эфир.
Некоторое время понаблюдав за учеником, мастер отвернулся и неслышно прошел к угловому стеллажу. Достал оттуда шелковый мешок с вышивкой и тонкий силиконовый ковер размером с половину фитнес-мата. Положил на пол напротив полукруглого окна, выходящего на угол соседнего корпуса и липу, заслоняющую противоположные окна и внутренний двор плотной густой кроной. Небо же просвечивало - там быстро летели облака, и край был светлым.
Дождавшись, когда Лике всплывет из очередного погружения, Вест очень тихо скомандовал дышать глубоко. Надо было сделать несколько простых вдохов и выдохов, подключая все дыхательные мышцы, потом делать форсированные выдохи и произвольные вдохи по тридцать подходов с перерывами, потом наоборот - резко вдыхать, как будто долго плакал и теперь всхлипываешь, а потом сразу без перерыва начать упражнение "кузнечные меха". Дождавшись первых признаков гипервентиляции не останавливаться, это важно. Все это было нужно лишь для того, чтобы дойти до границы самого себя, а потом "еще чуть-чуть". Он готов был подхватить ученика, если у него закружится голова, но не собирался облегчать задачу.
Воздух входил в легкие - тело отзывалось, становилось большим и легким, как воздушный шар на вдохах и плоским как лист бумаги на выдохах. Сосредотачиваясь на физическом, на ощущениях, Лике чувствовал, как изменяется состояние при переходе от одной технике к другой. На бхастрике стало тепло, почти жарко, внутри зарождалось пламя, словно он стал драконом. Цвет, что Лике представлял при медитации, стал зримым, на обратной стороне век алые вспышки перемежались с фиолетовыми. Сила внутри концентрировалась, пульсировала огненной сферой. Безупречный чувствовал ее давление, за такой концентрацией обычно следовала разрядка в программном спарринге, когда вся энергия шла бойцу, но сейчас не сражение... кончики пальцев словно жгло искрами.
Он не заметил как поднялся. Вероятно мастер применил какую-то неизвестную технику, или тело само потянулось вверх. Вест стоял спиной к окну и приглашающим жестом велел подойти и встать напротив. На полу лежало две доски размером со ступню из которых торчало множество игл.
- Расположение это называется "Цветок жизни", - объяснил учитель. - Ты не поранишься. Но тебе придется первые минуты продолжать глубоко дышать и не зажиматься. Я буду поддерживать тебя до тех пор, пока ты не адаптируешься и не сможешь отпустить меня. - Он протянул обе руки на уровне пояса, согнув в локтях и развернув ладонями вверх. - Тебе захочется прервать практику. И в первый раз ты можешь это сделать, потому что ощущения шокируют с непривычки. Но я прошу тебя, в тот момент, когда все в тебе начнет протестовать, постарайся потерпеть еще чуть-чуть, в этом смысл. Глаза не закрывай, смотри на листья или на меня.
Лике скосил глаза вниз, моргнул пару раз. Явь после пранаямы казалась слишком яркой, а очертания предметов - резкими, солнце бликовало на иглах, мозг работал быстро, силясь понять смысл практики. Не желая, чтобы Учитель принял промедление за опасения, он наступил сначала на задник правой кеды, потом левой, пальцами ног стащил носки и отодвинул их в сторону.
Это чтобы уметь выдерживать боль? Или все сложнее? Лике встретил взгляд Безмятежного и, положив ладони на предплечья мастера, встал на доски, стараясь сразу распределить вес тела равномерно на обе ступни.
В первый миг качнуло, пришлось опереться на руки Веста всем телом: показалось, что иглы прошли сквозь кожу прямо до кости. Доводы сознания о том, что по всем законам физики при общей площади доски давление неопасно, умолкли от этого чувства. Лике стиснул зубы, забыв слова о том, что зажиматься бы не следовало. На Веста уже не смотрел, прикипел вниманием к липе за окном. Хотелось выйти из себя немедленно, но Безупречный медлил, хотя и понимал, что достаточно отождествить себя с липовым листом, посмотреть на небо с ветки, и ощущение потеряет силу, а после вовсе растворится и боль исчезнет. Только нужно ли от нее бежать? Если он не может вынести такую практику, значит и во время боя сломается, если оборона прорвется? В Системе не уйдешь из себя, это верный проигрыш, если не хуже - там нахождение в моменте и контроль ситуации решают все.
Лике сконцентрировался на области ступней. Расслабиться так и не получилось, и боль не стихала, рыжая прядь челки графично обозначилась на побледневшем лице.
- Дышать, - короткий приказ напоминал о том, что техника на первом месте, эмоции на втором. Техника требовала безупречности и отказа от "хочу". Техника на первом месте, страх на втором. Страх подкидывал картины разрушений, но дыхание напоминало, что никто пока не умер. Вспомнились слова Веста о том, что на этих иглах даже пораниться невозможно, а значит все происходящее - лишь воображение. Но боль была реальностью. Разорвать связь между болью и страхом, между телом и эмоциями, понять, что ты не тело и не чувства, а что? Сознание, воля, разум?
Сила и внимание? То, что воспринимает и чувствует?
В этот момент усталость уже была такой сильной, что эти сложные мысли растворились и в голове сделалось пусто. И в тот же миг болевой шок отпустил солнечное сплетение, где сейчас было хуже всего, мышцы пропустили энергию выше, ударило в голову и стало спокойно. Почти нормально. Лике не заметил, что давно уже стоял сам, без помощи мастера.
Он балансировал в этом состоянии, и казалось, мог простоять так еще долго-долго. Боль исчезла и Лике задавал себе вопрос, а была ли она на самом деле. Что изгнало ее? Правильная постановка тела, или успокоение разума? Хотелось понять, и он незаметно качнулся с пятки на носок, прислушиваясь к ощущениям. Пальцы закололо и он вернулся в равновесие.
По этому еле уловимому движению мастер понял, что трансформация завершена. Он подошел и снова протянул обе руки, чтобы Лике мог опереться и мягко стечь на ковер рядом с доской. Нужно было сидеть некоторое время с прямой спиной, прислушиваясь к тающим ощущениям, не разминать стопы, не прикасаться к ним, дожидаясь, пока восстановится чувствительность и побегут мурашки. Пару минут еще дышать, свободно и легко, радуясь, что смог и завершил сложную практику, а потом начать мягко растирать загоревшиеся подошвы, заставляя кровь восстанавливать привычное течение.
Хотелось молчать. Но Вест спросил об ощущениях, не настаивая впрочем не немедленном ответе.
Слова не шли, но Лике все-таки начал, не заботясь о формулировках, понимая, что начни он сейчас пытаться сначала выстроить пережитый опыт в связный рассказ - застрянет надолго в логических связях, и не факт, что в итоге получит что-то, кроме пары ничего не значащих фраз. Он перемежал рассказ с вопросами, надеясь, что мастер ответит на них, но и допуская, что придется разбираться самому.
- Благодарю за практику. Это было... странно, не так, как на других курсах по повышению болевого порога, - Безупречный нахмурился, - но я не понял, почему пришло облегчения и хотел бы разобраться. Я ведь не прикладывал к этому усилий... Когда встал на доску, думал, кровью истеку - почему так, ведь даже следов не осталось? - пошевелил целыми ступнями, на которых постепенно исчезали точки от игл. - Почему... тело воспринимало происходящее хуже, чем оно было на самом деле? Я не хотел чувствовать. Оставался в себе, но это было сложно.
- Потому что тело боится. Страх требует силы. Твоей силы, Лике. Но только тебе решать, на что тратить силу, а что не стоит того. Ты видишь, что, точно маленький ребенок, наша плоть принимается орать и биться в конвульсиях, стоит только выйти из привычного ощущения безопасности. И его можно успокоить, причем совершенно не обязательно идти на поводу. Медитация - это колыбельная для малыша, который не понимает, что происходит. Ты воин, и тебе придется сражаться, принимать удары и терпеть, потому что даже самый лучший боец, безупречный, будет подставляться - по ошибке или согласно вашей общей тактике, для маневра или отведения глаз - в этом смысл, поэтому не одна лишь его способность быть оружием, но и твоя - бесстрашным - залог побед. Хуже нет, когда боец желает покончить с собой от бесчестья, если его жертва не в состоянии твердо продемонстрировать свое достоинство и убедить его в своем превосходстве над любыми испытаниями.
Кончики лисьих ушей дрогнули, Безупречный анализировал информацию, не спеша с преждевременными выводами.
- Это дает возможность разделять истинное чувство и фантом. Так? Не допускать, чтобы фантазия обманывала разум? Но ведь любое ощущение боли - это только нейронный импульс, и разные виды и интенсивности ее - это реакции мозга... есть ли предел, который может помочь принять медитация?
Боец должен быть осведомлен о состоянии Жертвы во время боя, думал про себя Лике. Но только о реальном состоянии, а не о страхе, неуверенности, не об инстинктах. Он не давал себе обещаний, просто был уверен в том, что сможет разобраться в принципе и практике, о которой говорил мастер. Не произносил это вслух, чтобы не сотрясать зря воздух.
Вест охотно признал за логической цепочкой ученика последовательность.
- Предел - реальная опасность жизни и здоровью. Но и тут не все так просто - ты знал о том, что если человек не испугается, обжегшись, у него на коже не останется следа? Есть много примеров того, как в определенном состоянии сознания можно повысить порог проницаемости кожных покровов и скорости регенерации. Ощущение боли это локальный нейронный импульс, а биохимия обеспечивает организму генерализованный ответ. Биохимия напрямую связана с системой контроля центральной нервной системы. Так замыкается круг. Некоторые считают, что наша неуязвимость - лишь вопрос веры.
"Я буду это уметь" - Вест прочитал в глазах Лике решимость почти фанатичную. Он верил наставнику практически безоговорочно, и в совсем юном возрасте соглашаясь со всем, что говорил мастер. Став старше, чаще возражал, спорил с тем, что казалось ему неочевидным, требовал объяснений, сомневался, но в итоге всегда приходил к тем суждениям, которые ждал от него Безмятежный. Так и теперь - молчал, замкнувшись в своих мыслях и сознавая открывающиеся возможности. Вопроса, удавалась ли неуязвимость кому-то раньше, не звучало: Лике никогда не сравнивал себя с другими.
- Не тупи, - использовав грубовато-ироничное молодежное словечко, Вест напомнил о том, что пора начинать самомассаж. - Техникой станешь пренебрегать когда вырастешь.
Он ухмыльнулся и, отвернувшись, отошёл к окну снова. Он был доволен, но демонстрировать это ученику счёл преждевременным.
Команда приземлила. Стопы Лике разминал уже пребывая в текущем моменте и сверля учителя между лопаток взглядом исподлобья. До того, как он сможет взяться за раскаленный чайник, подержать его и не покалечить руку, еще тренироваться и тренироваться... жаль.
Солнечный диск переместился к нижним веткам липы, и мерцающие солнечные зайчики вспыхивали в кроне. Времени прошло совсем немного, хотя Лике и казалось, что в практике он провел вечность, но минутная стрелка напольных часов, где не было цифр, и даже точек-отметок на зеркальном циферблате, не описала и полного круга.
- Хорошо. Когда захочешь встать, можешь. Будет дискомфортно, но это надо сделать и походить. Теплые ноги и пустая голова - что может быть лучше для крепкого сна. Если наоборот тонизирует, не принуждай себя лежать, а отправляйся на прогулку. Ночью, да. В неприятности не ввязывайся, помни, что контроль в твоих руках, хоть ты и называешься словом "жертва". Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что не бывает хлопка одной ладонью?
Он говорил непонятно, но не разъяснял. Надеялся, что Лике все понял или переспросит.
Расслышал в ответ разочарованный вздох. Безупречный вскочил почти сразу, обернувшись, Вест увидел рыжую макушку: ученик шнуровал кеды, дергая за язычки, а выпрямившись, снова смотрел мимо мастера, как когда только переступил порог.
Никогда нельзя было сказать заранее, сколько продлится урок: бывало, Лике не успевал на последнюю электричку и ночевал на диванчике в углу кабинета, неприспособленном для сна, так же часто Вест отпускал его, сказав только пару слов, которые ученик должен был обдумывать до следующего занятия. И теперь он жалел о том, что все заканчивалось, хотя плечи и тянула вниз усталость эмоциональная и физическая.
- Не проецировать на реальность сильные эмоции и неснятое напряжение, которые могут материализоваться в конфликт, я помню, - подытожил Лике.
"Не призывать упырей."
- Зачет, - ухмыльнулся мастер. - Жми ужинать и делай лицо попроще, когда будешь рассказывать про подвиги младшим.
Лике состроил гримасу перед тем, как попрощаться. Не преминул хлопнуть дверью так, что в часах зазвенело стекло: скорее машинально, чем взаправду будучи недовольным. Пищи для размышлений ему хватало и мыслей о еде не было, но только до школьных ворот: уже там он принялся вспоминать о содержимом домашнего холодильника.
***
Какое-то время после того, как Безупречный ушел, Вест листал страницы его личного дела, которое вел сам. Вписал несколько строк, захлопнул, убрал кожаную папку в нижний ящик стола. Достал телефон, взглянул на время, набрал сообщение.
Ждать пришлось недолго - через пару минут в дверь постучал худощавый юноша с длинными светлыми, почти белыми волосами. Дельвиг все это время читал в библиотеке, что находилась через пару дверей от коридора, и явился сразу, получив вызов.
- Придешь в пятницу в то же время сюда, - проговорил Вест без приветствия. - С Безупречным до этого не контактируй. Ясно?
Дельвиг кивнул и, дождавшись отпускающего жеста, вышел.